Для многих кладоискательство - это или просто увлечение, или образ жизни, или способ заработать на жизнь, или же просто предлог, чтобы сбежать из дому от надоедливых родных. Для меня же поиск древностей стал не просто увлечением всей жизни, он стал моей судьбой.
С самого раннего детства я помню, что каждое лето, когда мы с семьей отдыхали в деревне в Тверской области, к нам заезжали давние друзья моего деда. Мы отлично общались, дружили семьями. Но однажды летом все переменилось. Саша, младший ребенок в той семье, приехал к нам с рассказами о том, как он при помощи какого-то прибора ищет разные интересные и древние вещи. Мне тогда было всего десять лет, и, хотя я и не запомнила даже название этого "таинственного прибора, мое детское воображение ясно рисовало картины поиска, находок огромных сундуков с золотом, монетами, украшениями, драгоценными кубками и прочим добром, которое так любили закапывать пираты из моих детских книжек. С тех пор я начала активно приставать к родителям с просьбой: отпустить меня с Сашей на поиск. Но в отличие от меня мама и папа прекрасно поняли одно - Саша ищет только "войну", а значит, там опасно. К Сашиному увлечению у меня в семье относились иронично, но не без опаски. Когда мы приезжали к нему в гости в его деревенский дом, то мне запрещалось заходить в его комнату и что-либо трогать. Объяснение одно: "Взорвешься!". Мои надежды принять участие в поиске рушились на глазах.
Прошло несколько лет. И снова лето, и снова в деревню, и снова оживают мечты о поисках. В один из дней мы с бабушкой пошли в лес за грибами, и я даже не подозревала, как изменится моя жизнь после этого дня. После обеда мы разбирали грибы, и вдруг к дому подъехала машина. Это приехал Саша со своей матерью и другом. Вот он, живое воплощение моей мечты! Когда я спросила у бабушки, можно ли показать ребятам окопы в лесу, которые мы сегодня видели, то думала, что это будет риторический вопрос. Но, к величайшему моему удивлению, она отпустила. Я готова была от радости прыгать до потолка! Так я первый раз приняла участие в поисковом процессе, и, несмотря на то, что мы ничего, кроме железнодорожного костыля, не нашли, я поняла: кладоискательство - это мое.
Потом мы втроем начали ездить на поиски. Конечно, это были не походы за "военщиной", а вполне мирный поиск монет. Саша научил меня ходить с металлоискателем (первую найденную мной монетку, полушку 1738 г., я всегда ношу с собой в сумочке как некий талисман), водить машину (из-за острой необходимости вытаскивать машину из грязи). Очень часто мы возвращались домой с пустыми руками, уставшие, голодные, измотанные долгими тяжелыми переходами по лесам, болотам, полям. Но ни усталость, ни тяготы жизни кладоискателя не могли охладить моего увлечения поиском. Я верила, что рано или поздно мы найдем заветный клад!
Общее увлечение сильно сблизило меня с Сашей. И в конце первого лета наших совместных поисков он признался мне в любви. Мое ответное признание, наверное, было единственно верным выражением чувств, которые я испытывала к этому все еще загадочному, но уже более близкому мне человеку. С тех самых пор мы вдвоем шли к стоящей перед всеми кладоискателями цели, и наша любовь помогала нам преодолевать все сложности.
Если ты говоришь, что ты "кладоискатель", и при этом не веришь, что рано или поздно найдешь клад, то ты лишь называешь себя красивым словом. Настоящий поисковик радуется каждой, даже самой плохой монетке, каждому непонятному предмету, который он достал из земли, и верит в свой клад. И я тоже верю, что клад, найденный нами в мае 2006 г., не последний.
Выбираться не майские праздники за город, в нашу деревню - это нерушимая традиция. Так было и в этом году. План поездок был расписан заранее. Сравнив старую карту с современной, мы определили, каких деревень больше нет, и, загрузив нужную информацию в GPS-навигатор, отправились на разведку новых мест. Ко многим бывшим деревням проехать было уже невозможно, а доступные нам поля оказались в большинстве своем пустыми. Пришлось довольствоваться старыми, но проверенными местами. Одним из них была деревня К**. "Вымерла" она относительно недавно, Саша еще помнил последний дом. Предшествующие проверки никаких выдающихся результатов не дали. Да, находки были, но всегда хочется чего-то большего.
Наверное, если бы не старая карта, мы бы никогда не узнали, что ближе к Западной Двине, буквально в нескольких сотнях метров от основной, большой деревни было еще и маленькое сельцо С**. Даже не приступая к поиску, мы поняли, что не зря пришли сюда и что нам очень повезло. Ранней весной травы еще не было, а выгоревший прошлогодний сухостои не мешал нам в полной мере наслаждаться видом развалин старой усадьбы. Отчетливо были видны фундаменты каменных построек: вот большой дом, вот, наверное, конюшня, а здесь, скорее всего, была оранжерея. Чуть вдалеке мы увидели небольшой прудик. Сейчас он почти зарос, но, мне кажется, лет сто назад был красивым и глубоким. Не менее четко были видны и заброшенный колодец, и квадратик фундамента маленького деревянного дома. А главное, как живописно располагалась эта усадебка! С каким вкусом было подобрано место: на высоком берегу широкой, быстрой реки, в окружении полей и лесов! Воображение разыгралось, и вот уже представлялся двухэтажный дом в классическом стиле, аллейки, клумбы, прогулки верхом и романтические вечера в беседке над тихо журчащей рекой...
Результаты поиска, увы, не особенно вдохновляли: пуговица, несколько медных павловских монет. На этом первый этап поисков и закончился. Но сельцо казалось очень интересным, сдаваться мы не собирались, поэтому ездили туда еще несколько дней. В итоге горсточка меди, один серебряный двадцатикопеечник 1909 г., несколько пуговиц, в том числе и "гирьки", пара сережек, бытовые предметы. Через какое-то время наш дружный отряд из трех человек (Саша, я и Иван, наш друг) распался - Ване нужно было возвращаться в Москву. Но это не очень сильно отразилось на нашем с Сашей энтузиазме.
На следующий день после Ваниного отъезда мы уже вдвоем поехали в С**. Если честно, то поехали скорее потому, что больше ехать было некуда: через несколько дней нам самим уезжать, а с новым местом хотелось окончательно определиться. Мы все делали не спеша. Мне уже, откровенно говоря, хотелось просто отдохнуть, а не бегать лихорадочно по полям. Примерно в три часа дня позвонила моя мать, поэтому-то я и пропустила самый важный момент. Заметила Сашу я только тогда, когда он начал мне что-то кричать. Я не поняла что именно, но весь его вид показывал, что это нечто важное. Как иначе объяснить поведение взрослого человека, который стоит на коленях на грязной, холодной, мокрой земле, машет руками, что-то кричит, и при этом выражение его лица соответствует мимике ребенка, которому дали большую конфету? Наконец, мне удалось понять несколько слов: "Я клад нашел! Скажи матери, что мы нашли клад! Я нашел клад!". Поначалу я несерьезно восприняла это известие, но разговор с матерью быстро закончила и пошла к Саше. Были мысли типа,что за клад, наверное, укладочка в девять монет, а может быть, и нет. Когда же я подошла к яме...
Истошный вопль счастья разнесся в радиусе нескольких километров! Еще бы, ведь в раскопе виднелось горлышко горшка с зелеными монетками! Теперь уже два человека склонились над ямой и выгребали монеты горстями. Но денег было так много, что пришлось идти в машину за пакетом. Несмотря на то, что восторг бил через край, горшок мы вынимали из земли очень осторожно, откапывая его руками. Но, увы, он уже был раздавлен землей и развалился на несколько частей. Это был наш первый "большой" клад. Мы рискнули предположить примерное количество монет в этом "горшочке" (на самом деле это был сосуд весьма внушительных размеров, сантиметров тридцать в высоту). Сошлись на первых порах на том, что их больше ста. Еще выгребая зеленые кругляшки из ямы, мы увидели, что серебряных монет среди них нет и что это монеты Николая II. Последнее, конечно, немного огорчило. Но все равно мы поехали домой радостные и очень счастливые. Пакет мы подняли с большим трудом, а горшок я всю дорогу везла на коленях, боясь разбить его еще сильнее.
Наш въезд в деревню был весьма торжественен. По гудкам автомобиля и частому морганию фарами деревенские жители поняли, "что Санек что-то нашел". Первыми наши довольные лица, зеленые от монет руки и пакет с "сокровищем" увидели соседи. В полной мере нашего восторга они, конечно, не прочувствовали, но такое количество старых монет никто из них никогда не видел. Они искренне за нас порадовались и поздравили с удачной находкой. Добычу мы переложили в таз и решили отмыть от земли. Но поскольку колодца во дворе пока нет, пришлось идти к озеру, благо оно было рядом. Весть о кладе уже облетела всю деревню. Приятно было принимать поздравления от жителей, вышедших посмотреть на находку (хотя многие из них еще утром крутили пальцем у виска, провожая нас). Таз был претяжелый, но тяжесть эта была очень приятна. Пока мыли, все думали о количестве монет. Может, их все-таки под пятьсот?
Я часто видела в журналах, что по кладам составляют табличку, в которой указывают номиналы, год и количество монет. Предложила Саше сделать то же самое. Сначала он наотрез отказался. Дома мокрые монетки надо было разложить для просушки. Неизвестно почему, но Саша первый начал раскладывать копейки, двух-, трех- и пятикопеечники отдельно друг от друга. После того, как было выложено 300 копеек, мы перестали загадывать, сколько же здесь монет на самом деле.
В итоге разбор клада затянулся допоздна и закончился разложением зеленых кругляшков ровными рядками на столе по номиналу и даже по монетным дворам. В нашем кладе оказалось 1806 монет. Это девять килограмм чистой меди (мы не поленились взвесить его на безмене). Но сразу же возник вопрос: что теперь с этим добром делать? Куда этот клад пристроить? Сколько он может стоить? И в какой валюте? Не хранить же все это дома! Вопросов было больше, чем монет в кладе. Но все равно мы были довольны и счастливы. На следующий день мы вернулись в С** и как следует прошли углы всех домов. Ведь клад мы нашли на углу фундамента деревянного домика. Но, увы, горшочка с серебром не было. А завтра уже надо было возвращаться в Москву.
Еще в деревне мы решили, что обязательно обратимся в музей хотя бы за консультацией по поводу клада, а если археологи им заинтересуются, то клад мы сдадим. Пошли мы не куда-нибудь, а прямо в Государственный Исторический музей. Долго пытались найти администратора, потом еще дольше объясняли ей причину нашего визита, а пока ждали сотрудника нумизматического отдела, чуть не уснули. Но в итоге с нами поговорили, назначили день, дали все контактные телефоны. В назначенное время мы принесли наш клад. Несли через всю Красную площадь в тазике (более подходящей посудины не нашлось, а все пакеты он рвал), горшок же надежно упаковали в коробку из-под чайника. К нашему величайшему удивлению, ни один сотрудник милиции нас не остановил и не проверил, что мы несем. Клад наш приняли на закупку, пересчитали все монеты, кусочки горшка, расспросили подробно о времени и месте находки, выдали необходимые документы, предупредили, что оценочная комиссия будет не раньше октября или ноября. За все это "великолепие" мы могли получить до 15 тысяч рублей. Обратно мы шли довольные, но немного грустные. За то время, пока клад был у нас, мы успели к нему привыкнуть, и теперь мы как будто отдали чужим людям любимое домашнее животное. Утешало только то, что на него, может быть, потом смогут посмотреть посетители музея. Какими же мы были наивными! В конечном итоге клад без движения пролежал в музее до ноября. Потом мы его просто забрали. Сказалось не только то, что мы по кладу просто соскучились, но и то, что он, похоже, оказался никому, кроме нас, не нужен. Итак, мы забрали клад и перевезли его домой. Теперь наше детище лежит в чулане, потихоньку чистится, реставрируется и ждет, когда начнется новый поисковый сезон и рядом появится еще один такой же милый "маленький" клад.
Однако очень важным для нас остается вопрос, что же делать дальше с нашим медным кладом. Как оказалось, целиком он просто никому не нужен. Но ведь клад - это единое целое, которое в полной мере может рассказать о событиях прошлого, о нравах, обычаях и даже о психологии людей прошлых столетий. Конечно, серебро или золото намного предпочтительней, но и медь чего-нибудь да стоит. Поскольку наше "сокровище" уже почти полностью очищено, то вопрос о дальнейшей его судьбе встает особенно остро. Если честно, то распродавать его по частям нам просто совесть не позволяет. Даже если распродать все монетки, находящиеся в отличном состоянии, то все равно больше 1500 штук останутся не пристроенными. Их что, солить? Или продавать как металлолом? Все же основной задачей кладоискателей, на мой взгляд, является спасение и сохранение древних вещей и монет. А это значит, что в некоторых московских, да и не только, квартирах будут накапливаться древности, клады, неопознанные объекты из земли. Так что пусть музейщики не ругают нас, кладоискателей, ведь подчас они сами отказываются от нашей помощи. Клад же наш, я надеюсь, будет теперь передаваться из поколения в поколение, как фамильная ценность.
Журнал «Древность и старина» № 02 – 2007
